Coin Operated Kingdom

Многие женщины фанаты обуви... А я фанат... тональных кремов.
Я могу уже сообщество создать про тональные крема, честное слово! У меня их по всему дому рассовано в количестве. Они у меня раздаются друзьям и маме регулярно... (маме реже, ибо я бледная погань, а мама у меня любит шобе морд был бронзов от загару).
Так вот вчера я опять вляпалась в покупку тонального крема. В етот раз Lancome:


Я, наверное, даже мемуары смогу написать про тональные кремы... уж главу им посвятить точняк!

Странная осень, странная... и дело тут совсем не в тональных...
Пойду-ка, с Дорой про Забраг чо напишу, огры и гзартмы завсегда радуют!

ковырялась в дневнике Шона...
как водиццо он попал в архив... надо выковырить его оттеда...
2005 год... едрен батон! Я написала последнюю запись в 2005 году...
и прикол в том, что, кажется, я хочу продолжить....

немного прошлого....

Сегодня с утра, решив пожарить себе мексиканской смеси (замороженные овощи) я разогрела сковородку, кинула туда пол пакетика овощей, приправы и, вспомнив что у меня завалялись свежие шампиньоны, добавила туда и их.
Недоброе я почувствовала когда белая мякоть грибов вдруг стала окрашиваться в нежно розовый цвет.... Изьяв из морозилки остатки овощей и сверившись с этикеткой, я поняла, что совершила чудовищную ошибку: вместо Мексиканской овощной смеси я купила смесь для Украинского Борща.
(Мироздание мне явно продемонстрировало, что я тоже сапер Сидоров, а не только Аньчик, который покупает креветочные пельмеши)
Ну... что я вам могу сказать? Я не обламалась нифигули. Смесь для борща с мексиканской приправой и майонезиком весьма и весьма ничего!
Далее, выйдя из дома я поняла, что в темноте вместо черных колготок одела темно-синие. И ети темно-синие колготки нифига не в тон к моему темно-синему платью! Это, как вы понимаете, меня вывело из равновесия куда больше, чем украинский борщ без бульона на завтрак.
Среди прочего я еще на каблуках 15 см, а после летнего балеточного сезона я кавыляю как матушка гусыня, пилять!
Но и на этом не окончились мои мучения! Поднимаясь на Василеостровской, я ощутила как проходившая мимо Мадам Ж. задела меня какой-то пластиковой сумой и порвала мои синие чулки не в тон....
Пришлось заходить в интимиссими и купить новые... Ети черные, надо отдать им должное, но, не смотря на подходящий вродебы размер, натягиваются до макушки, при желании!
"Мало было неудач, уронила в речку мяч!"(с)

Бывало ли вам пусто серым, октябрьским утром? Не просто, знаете, пусто оттого, что вас бросили и не с кем пойти поужинать. Не потому, что вам хотелось пригласить, скажем, П. в театр, и вы готовились к этому вечеру с тщательностью выпускника перед балом, а наконуне П. сообщил Вам, что приболел, или же занят и составить вам компанию не сможет.
Бывало ли вам пусто без причины? Пусто настолько, что вы отменили бы все встречи и отказались от всех приглашений? Я говорю "пусто", вовсе не потому, что хотел бы тем самым спрятать в словах депрессию, нет, я говорю "пусто" оттого, что только это слово может с предельной точностью описать мое состояние.
Октябрь, поплакав для проформы стылым дождиком, робко стучиться серым рассветом в мои окна. Ежась и чертыхаясь я, кутаясь в халат, выглядывал на улицу и приходил к выводу, что хуже погоды и не придумать. Сырой, набрякший туманом воздух путался в пожелтевших листьях, и оттого Фондель парк, в сентябре такой яркий и праздничный, становился похожим на серое лицо комедианта. Такого, знаете ли, утреннего Арлекина, что с трудом разлепляет воспаленные глаза, вокруг которых глубокими рубцами расходятся морщинки. Эти шрамы времени все еще заполнены остатками вечернего грима, а оттого смотрятся еще более уныло... Измотанный, потерявший лоск и цвет Арлекин-Октябрь зевает, обдавая несвежим дыханием, демонстрируя желтые зубы, с прожилками коричневатого налета. Он тянется к сигарете, чтобы добить и без того измотанный организм, чтобы заставить усталое сердце, едва нашедшее покой во сне, вновь пуститься в нервный бег, разбавленный аретмией.
Понимая все это, я ощущал бесконечный прилив нежности к комендианту-октябрю, и пустота моя окрашивалась в пастельно-лиловый. Я тянулся к портсигару, доставая скрученную с вечера van Nelle, и, вторя моему единственному на тот момент другу, добивал свое истрепанное сердце крепким табаком. Я натягивал брюки и надевал ботинки на босу ногу, я кутался в теплый, шерстяной свитер прямо поверх пижамной куртки и выходил в парк, окунаясь в сырой, промозглый туман, купаясь в беспречинном отчаянии, которое может быть только осенью.
Я брел по аллеям, все глубже и четче ощущая октябрьскую безысходность и, останавливаясь на берегу озерца, говорил себе каждый раз одно и тоже "Вот такие дела...."
Я возвращался в дом лишь промерзнув до костей и, делая первый глоток свежесваренного кофе, чувствовал, как растворяется пустота...
И тогда я просил принести телефон и, бездумно открывая записную книжку, приглашал на ужин первого попавшегося приятеля... Я знал, что этим вечером обязательно выпью лишнего, и утром проснусь где-то на окраине Амстердама, а рядом со мной будет лежать юный Пьеро, чьи глаза чисты и наивны, чье лицо не испорчено картой морщин.... Я оденусь и покину его маленькую квартирку, размышляя о том, что все в моей жизни прекрасно и бесполезно... И даже октябрьская пустота не менее прекрасна, чем апрельское утро...

я не люблю Италию... а особенно Эмилию-Романью... И, уверена, она меня тоже не любит...

нет... ничего не случилось... я просто хочу домой...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Последнее время мне чертовски везет с полетами...
Рейс задержали на....ммм... ну короче должны были вылететь в 15-30, а вылетели в 21-00
Хорошо что сотрудница живет рядом с Аеропортом. Колбосили у нее весь день...
Обожралась тушеными ребрышкаме шо весь пиздец....

Ну... здравствуй Италия...
Я только помылась, улеглась и скачала себе новых кодоков. Ибо в самолете стали подвисать Тюдоры... чем, как вы понимаете, пиздец меня разозлили.
Надеюсь, жизнь налаживается! Не все же празднику быть на постоялых дворах моих злопыхателей....

Радости Моти нет передела, с тех пор, как она скачала мюзикл во всех возможных языках.
Ай, нимагу, поляки как всегда радуют.
Ария Джульетты: Коханый! Мой Коханый!!! Мой Ромееееооооо!!!!
Ааааааааааааааааааааааа!



Пшекушки, вы сделали мой день! Сижу и ржу теперь!

Спасибо Дорусегу за море позитива!!! Ня-ня-ня! Она у миня ЛУУУУЦЦЦАЯ!!!!
Читайте и радуйтесь! Пузите за дарма, как грят чехи!

Пишет  Isidora Stramm:

Автор:  Isidora Stramm
Бета: -
Название: Я не дам тебе уйти - 2
Фандом: True blood
Пейринг: Эрик/Годрик
Дисклеймер: все права на героев принадлежат HBO
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, ангст, немного юмора и романс
Саммари: Возможно, все могло бы сложиться иначе, если бы Эрик меньше слушался Годрика. И если бы Джейсон применял по назначению свои мозги.
От автора: написано в подарок  Mathilda Vandermar

читать дальше
С крыши небоскреба хорошо видно, как начинает светлеть небо. Выцветает темная синева, четче становятся силуэты небоскребов. Полуобнаженный Годрик стоит лицом к востоку, раскинув руки. Суки видит, как начинает дымиться его кожа и вытирает выступившие на глазах слезы. Через мгновение все будет кончено… С её губ готово сорватьсяпоследнее: «Прощай». И вдруг она слышит, как кто-то бежит, перескакивая через ступени, вверх по лестнице, ведущей на крышу. Ей не нужно оглядываться, чтобы узнать Джейсона. Его мысли чередой ярких образов врываются в её сознание, заставляют оцепенеть от удивления. А через мгновение Джейсон пробегает мимо нее, держа в руках брезент, который ловко набрасывает его на Годрика, окутав им вампира с головы до ног.
- Суки, да помоги же мне! – кричит он, повалив Годрика на крышу. Вампир не сопротивляется – то ли от изумления, то ли попросту потеряв сознание.
Крик заставляет ее опомниться. Она бросается к брату.
- Джейсон, что ты делаешь?!
- Просто помоги унести его отсюда! – перебивает он. – Держи этот чертов брезент так, чтобы солнце не попало на ноги!
Суки судорожно кивает. Её бьет нервная дрожь. Тем не менее, она помогает Джейсону как следует обернуть Годрика брезентом, стараясь не обращать внимание на запах горелой плоти.
- Бери его! Понесли! Бегом отсюда! – кричит Джейсон.
Они подхватывают Годрика и уносят его с крыши. В небе над Далласом все выше и выше поднимается солнце.

- Черт, он такой маленький, а тяжеленный! - пыхтит Джейсон, спускаясь вниз по лестнице. - Небось, каждое прожитое тысячелетие на десяток-другой лишних килограмм тянет!
- Тащи, тащи, потом жаловаться будешь! – Суки ногой захлопывает дверь, ведущую на крышу.
- Дайте его сюда! – На них, словно вихрь, налетает Эрик, хватает брезентовый кокон и, прижимая его к груди, исчезает так быстро, как умеют это делать только вампиры.
Суки машинально поправляет упавшую с плеча бретельку платья.
- Джейсон, что на тебя нашло?! Ты можешь мне объяснить? – опомнившись от изумления, спрашивает она. – Что это вообще за херня была?!
Джейсон пожимает плечами. Неуверенно чешет в затылке.
- Я просто подумал… ну, после нашего разговора про бабулю. Она учила нас, что нужно помогать тем, кто попал в беду. Мне кажется, ей бы понравилось то, что я сейчас сделал. Как считаешь? Мы ведь должны Годрику за то, что он спас всех нас. Кто-то должен был остановить его. Ведь самоубийство – грех. И тут уж не важно, вампир ты или нет… К тому же Эрик заслонил тебя во время взрыва, так что перед ним мы тоже в долгу. Ты видела эти кровавые слезы у него на лице? Бр-р-р. Хотя все равно трогательно. И, знаешь, я могу это понять. Годрик ведь его семья, а терять близких… Ну ты сама знаешь, как это.
Суки растеряно смотрит на брата.
- Ну да, ты прав, конечно. - в конце концов, говорит она. - Видишь, я же говорила, что ты не тупой, Джейсон. Даже несмотря на то, что Ньюлины здорово промыли тебе мозги.
- Ньюлины кому хочешь их промоют. Я бы кончил тем же, что и бедолага Люк, если бы остался в их сраном Братстве. Вот и Годрику, похоже, общение с ними не пошло на пользу.
- Ньюлины тут не при чем, скорее всего… Но ты все равно молодец Джейсон. Слушай, а откуда ты вообще узнал, что происходит?
- Да мне просто снова не спалось, вот я и решил звякнуть тебе, вдруг, ты и ты мучаешься бессонницей? Билл рассказал, куда и зачем ты пошла.
- И ты побежал на крышу, прихватив брезент? Кстати, откуда он у тебя?!
- Был в багажнике джипа, который я угнал у Ньюлинов. Вообще-то я сперва думал снять со стены огнетушитель и окатить Годрика с ног до головы пеной, но потом решил, что брезент надежнее.
- Да, пожалуй. Полезная штука. Надо будет держать такой дома на всякий случай. Вдруг мой вампир тоже в один прекрасный день снова захочет выйти на солнце…
Суки улыбается Джейсону и берет его под руку.
- Пойдем, я угощу тебя завтраком. Это, конечно, не домашняя стряпня, но кухня здесь совсем не плоха.
- Но, когда мы вернемся в Бон Темпс, ты обещаешь готовить для меня почаще?
Суки и Джейсон идут по коридору, входят в лифт.
- Конечно, Джейсон. В любое время, когда захочешь.

***

Вечером того же дня, на закате.

В номере Эрика темно и тихо. Эрик садится на кровати, включает свет и с тревогой смотрит на большой гроб, стоящий посреди спальни. Раздается стук в дверь.
- Заказ в номер, мистер Нортман!
Эрик в один миг оказывается у двери, открывает. За порогом стоит высокий, атлетически сложенный мужчина. Эрик кивком приглашает его в номер и закрывает за ним дверь.
- Вы получите вдвое против обычной цены. Вот задаток. – Вампир протягивает ему пять сотенных бумажек.
Мужчина прячет их в карман.
- Вы должны проследить, чтобы он вовремя остановился.
- Я прослежу.
Эрик ведет фенг-бенгера в спальню. Когда они входят, из гроба доносится шорох, за ним еще один. Эрик быстро прокусывает шею мужчины, подталкивает его к гробу и заставляет встать на колени. В тот же миг крышка отлетает в сторону и с грохотом падает на пол. Из гроба, разбрасывая вокруг комья земли, вырывается Годрик. Сейчас он мало похож на того печального и спокойного вампира, к которому привыкли все за последние столетия. Он чувствует кровь и, молниеносно бросившись на мужчину, с рычанием впивается в его горло. Эрик стоит над ними, сжимая кулаки и оскалив клыки. Заметно, что он с трудом сдерживается, чтобы не присоединиться к Годрику. Однако все его опасения напрасны: сделав несколько глотков тот останавливается сам.
- Заплати этому человеку, Эрик, - говорит он, поднявшись и, вытерев окровавленный рот тыльной стороной кисти, уходит в ванную.
Расплатившись и выпроводив мужчину из номера, Эрик идет вслед за Годриком.
В ванной шумит вода, стены душевой кабины запотели от пара и через них с трудом просматривается силуэт неподвижно застывшего обнаженного вампира.
Эрик смотрит на него, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Лицо вампира непроницаемо.
- Я приказал тебе отпустить меня, - говорит Годрик, почувствовав присутствие потомка.
- И я не нарушил приказа.
Им обоим приходится говорить громче, чтобы слышать друг друга через шум воды.
- Это ничего не изменит, Эрик. Я снова встречу рассвет и в этот раз позабочусь о том, чтобы некому было помешать мне.
- Да, возможно, если ты удалишься в пустыню, у тебя получится. Но тогда, боюсь, господу придется лично подать голос и прямо сказать, что твоя жертва ему неугодна. Он уже отказал тебе дважды, Годрик, а ты все никак не поймешь его намеков.
Годрик выключает воду и открывает кабину.
- Не богохульствуй, Эрик. Лучше дай мне полотенце.
Эрик снимает с полотенцесушителя большое белое полотенце и протягивает ему.
- Ты напрасно беспокоишься за фенг-бенгера. Он получает хорошие деньги за то, что делится с нами кровью.
- Я переживаю из-за того, что не смог справиться с собой.
Бросив полотенце на пол, Годрик надевает махровый халат, идет в гостиную и садится на диван.
Эрик следует за ним и садится рядом.
- Все мы - божьи создания, Годрик. Если мы существуем, значит, на то есть причина. Если господь решит, что мы не нужны этому миру, он сам уничтожит нас.
- Я слышал эти доводы тысячи раз. - В голосе Годрика слышится горечь и усталость. - Ты недостаточно искусен в схоластике, чтобы убедить или переспорить меня.
- Я и не собираюсь этим заниматься. Мне просто кажется, что ты глух к воле того, кто создал всех нас. Он дважды помешал тебе умереть… Террорист из братства солнца был весьма убедителен в роли агнца, а твой офис - в роли горящего куста. Ты не находишь?
- Это не смешно, Эрик.
Годрик сидит, наклонившись вперед, положив локти на колени, и смотрит на свои руки.
- Я не смеюсь. Просто пытаюсь заставить тебя взглянуть в лицо фактам. Две твои попытки самоубийства провалились по независящим от тебя причинам. Думаю, воля господа более чем очевидна.
- Не для меня. Моя жизнь не имеет смысла, Эрик. Я ненавижу себя за то, кто я, за все то зло, что причинил людям, за все убийства, которые совершил за две тысячи лет.
- Так начни творить добро! - в сердцах бросает Эрик, вскочив на ноги. - Покажи всем, что и от вампиров может быть польза! Броди по ночам по городу, оказывая помощь тем, кто оказался в беде…
- Может быть, посоветуешь еще костюм супер-героя надеть? Ты еще слишком молод, чтобы понять меня, Эрик. Через тысячу лет…
- Надеюсь, через тысячу лет, если меня вдруг начнут мучить мои прегрешения, я найду собственный способ искупить их, вместо того, чтобы подражать кому-то!
Какое-то время оба вампира молчат.
- Я знаю, что не должен так говорить с тобой, - через силу произносит Эрик. – Но я перепробовал все: несколько сотен лет я просил тебя, уговаривал, пытался пробудить в тебе гаснущий интерес к жизни. Я оставил тебя, когда ты заявил, что наши пути должны разойтись. Я не мешал тебе, думая, что так будет лучше. Но теперь вижу, что ошибался. Тебя нельзя было оставлять без присмотра.
- Я снова могу приказать тебе оставить меня.
- Прикажи. - Эрик опускается на одно колено, и берет Годрика за руку. - Но будь четок в формулировках, иначе, клянусь, я воспользуюсь малейшей зацепкой, которая позволит обойти приказ.
Вздохнув, Годрик проводит пальцами по его щеке, колючей от отросшей щетины.
- Ты все же очень жесток, дитя мое.
- Ради твоей же пользы. Раньше ты заботился обо мне, теперь настал мой черед. Ты мой создатель и я не оставлю тебя.
На губах Годрика появляется усмешка.
- Не пытайся обмануть меня. Причина не только в этом, правда? Скажи прямо, Эрик, ты надеешься вернуть то, что было между нами раньше?
- Да, - спокойно подтверждает тот. - И начать собираюсь прямо сейчас.
- У тебя ничего не выйдет, - покачав головой, вздыхает Годрик.
- Довольно споров. Мы это уже проходили. - Эрик поднимается и, взяв Годрика на руки, несет в спальню. – Больше я не собираюсь тебя слушаться. Теперь все будет по-моему!

В спальне, несколько часов спустя

Эрик, довольно улыбаясь, лежит на спине, подложив руки под голову. Годрик лежит рядом на животе, обняв подушку. Оба вампира обнажены.
- Ну и как ты себе представляешь мое будущее? – спрашивает Годрик.
- Я заберу тебя в Шривпорт. Наш самолет вылетает на рассвете. - Эрик поворачивается на бок и, приподнявшись на локте, проводит пальцами вдоль позвоночника Годрика, гладя вытатуированное на коже изображений Ёрмунганда. Шутливо чешет змея под подбородком.
Годрик передергивает лопатками.
- Перестань, щекотно!
- Не перестану. – Эрик наклоняется над ним, целует коротко стриженный затылок, прикусывает кожу на шее.
- Эрик, я ведь серьезно с тобой говорю!
- Ну и фто? – не разжимая зубов, отзывается тот.
Годрик, не выдержав, фыркает.
- Тебе тысяча лет, а ведешь себя…
- И чувствую себя превосходно, несмотря на это, - разжав зубы, сообщает Эрик и по-хозяйски кладет ладонь на ягодицы Годрика. – А вот тебе твоя чрезмерная серьезность явно не на пользу!
- Ты невыносим…
- И, тем не менее, ты все еще здесь и все еще не приказал мне оставить тебя в покое. Смирись, Годрик! Ты знаешь, что смирение – высшая добродетель христианина? Считай, что я – твоя кара за грехи, если тебе от этого станет легче.
- Да, похоже на то… И чем, по-твоему, я должен заниматься в твоем Шривпорте?
- Ну, я куплю тебе костюм Супермена и буду отправлять по ночам на охоту за негодяями и преступниками…
Годрик резко садится, сбросив руку Эрика.
- Эрик!
- Что? – невинно спрашивает тот. – Можно костюм Бетмена, если Супермен не нравится…Или, если хочешь, Человека-Паука? Мне кажется, облегающие лосины очень тебе пойдут!
- Я тебя побью, честное слово! – мрачно предупреждает Годрик.
- А разве рукоприкладство не грех? – все с тем же невинным видом интересуется Эрик, но, видя, что Годрик вот-вот взорвется от возмущения, примиряющее улыбается. – Ладно-ладно, шутки в сторону. Если не хочешь помогать Лиге Вампиров в их борьбе за наши права, поступи в службу спасения. Я думаю, им не помешает в штате вампир. Ты сможешь делать то, что не по силам обычным людям, а спасенные жизни будут платой за те, что ты отнял. Или организуй фонд помощи пострадавшим от действий вампиров, обеспечь психологическую поддержку нашим жертвам… Да хоть церковь свою создай! Почему бы и нет?
- Мне никто не разрешит принять сан! – ошарашено возражает Годрик.
- Надеюсь. Я, скорее, имел в виду, что ты создашь сам институт церкви вампиров и обратишь какого-нибудь священника. Мне, знаешь ли, бы не хотелось бороться еще и с твоим обетом безбрачия.
- Посмотрим... Возможно, это будет неплохим выходом, если ты окончательно меня достанешь. – Годрик чуть заметно улыбается и ложится на бок, подложив руку под голову.
- Договорились, – погладив его по ноге, соглашается Эрик. – Главное, делай что-нибудь полезное вместо того, чтобы убивать себя. От этого-то точно никому не будет никакой пользы.
- Если я поеду в Шривпорт, то в первую очередь стану бороться с продажей нашей крови, - помолчав, предупреждает Годрик.
- Почему бы и нет? В моем городе множество заблудших грешников, нуждающихся в исправлении.
- Ты ужасный шантажист.
- Я знаю, - усмехается Эрик и ложится рядом с ним, лицом к лицу.
- Я чувствую себя Ионой, - признается Годрик, впервые за эту ночь взглянув ему в глаза.
- Не то чтобы мне нравилась роль большой рыбы, но я, определенно, не намерен отпускать тебя, пока ты не одумаешься и не встанешь на путь исправления.
Они лежат лицом друг другу на смятых простынях и, несмотря на недовольный тон создателя, Эрик понимает, что выиграл если и не войну, то, по крайней мере, сражение. Может быть, Годрик и в самом деле задумается над тем, какую пользу может принести и людям, и вампирам. Может быть, со временем он вновь почувствует вкус к жизни и найдет в ней свое место. Может быть, у них все еще будет хорошо. Пути господни неисповедимы. Кто знает, что еще может случиться? Все возможно, пока они оба живы. Ведь в этом мире можно исправить все, кроме смерти…

URL записи

Вот смотрю я Бздюдоров и думаю, что Генрих Восьмой - редкосная непостоянная пизда, с которй дел иметь ваще низя.
Ну, то, что он непостоянен я, конечно, знала до етого... и то, что жен своих уконтропупил дофига, тоже... Но как-то я не задумывалась, почему-то, насколько масштабен его пиздизм, всеж таки...
А еще я вдруг испытала особый прилив нежности к Анне Клевской и Кромвелю...
Кстати, Геля, а ты смотрела Бздюдоров? Там же Кромвеля твой любимый Франклин играет...
Так вот, к Анне Клевской... подозреваю, что симпатии мои вызваны к ней тем, шо она лютеранка и ваще милая... Хотя и похожа на Лорену из Трубляди... И не понятно (в сериале) чо прямо так она Генриху занемоглась! Сам там своей ногой воняет... А по реале то и того пуще, ни разу не Рис Маерс, а жиртреся был!
А Кромвель? А Кроооомвель *рыдаит* Конечно жеж, блядь, надо было етот епизод с грушей сделать как раз наконуне его голово-лишения... Судя по всему ему жеж вот-вот уже должны устроить тоталли-бздюкино...
К чему бишь я ето все? А... Так просто...